Неточные совпадения
В этот день весь Глупов был пьян, а
больше всех пятый Ивашко. Беспутную оную Клемантинку посадили в клетку и вывезли на
площадь; атаманы-молодцы подходили и дразнили ее. Некоторые, более добродушные, потчевали водкой, но требовали, чтобы она за это откинула какое-нибудь коленце.
Во взаимных услугах они дошли наконец до
площади, где находились присутственные места:
большой трехэтажный каменный дом, весь белый, как мел, вероятно для изображения чистоты душ помещавшихся в нем должностей; прочие здания на
площади не отвечали огромностию каменному дому.
Глядишь — и
площадь запестрела.
Всё оживилось; здесь и там
Бегут за делом и без дела,
Однако
больше по делам.
Дитя расчета и отваги,
Идет купец взглянуть на флаги,
Проведать, шлют ли небеса
Ему знакомы паруса.
Какие новые товары
Вступили нынче в карантин?
Пришли ли бочки жданных вин?
И что чума? и где пожары?
И нет ли голода, войны
Или подобной новизны?
Кроме рейстровых козаков, [Рейстровые козаки — казаки, занесенные поляками в списки (реестры) регулярных войск.] считавших обязанностью являться во время войны, можно было во всякое время, в случае
большой потребности, набрать целые толпы охочекомонных: [Охочекомонные козаки — конные добровольцы.] стоило только есаулам пройти по рынкам и
площадям всех сел и местечек и прокричать во весь голос, ставши на телегу: «Эй вы, пивники, броварники!
Лицо у нее было
большое, кирпичного цвета и жутко неподвижно, она вращала шеей и, как многие в толпе, осматривала
площадь широко открытыми глазами, которые первый раз видят эти древние стены, тяжелые торговые ряды, пеструю церковь и бронзовые фигуры Минина, Пожарского.
По
площади ползали окровавленные люди, другие молча подбирали их, несли куда-то; валялось много шапок, галош;
большая серая шаль лежала комом, точно в ней был завернут ребенок, а около ее, на снеге — темная кисть руки вверх ладонью.
На
площади, у решетки сквера, выстроились, лицом к Александровской колонне, молодцеватые всадники на тяжелых, темных лошадях, вокруг колонны тоже немного пехотинцев, но ружья их были составлены в козла, стояли там какие-то зеленые повозки, бегала
большая, пестрая собака.
Вечером я предложил в своей коляске место французу, живущему в отели, и мы отправились далеко в поле, через С.-Мигель, оттуда заехали на Эскольту, в наше вечернее собрание, а потом к губернаторскому дому на музыку. На
площади, кругом сквера, стояли экипажи. В них сидели гуляющие. Здесь
большею частью гуляют сидя. Я не последовал этому примеру, вышел из коляски и пошел бродить по
площади.
По всей
площади и по улице привязано было к колодам несколько лошадей и премножество ослов,
большею частью оседланных деревянными седлами.
Я пошел по
площади кругом; она образует параллелограмм: с одной стороны дворец генерал-губернатора —
большое двухэтажное каменное здание новейшей постройки; внизу, в окнах, вместо рам
большие железные решетки.
Мы пришли на торговую
площадь; тут кругом теснее толпились дома, было
больше товаров вывешено на окнах, а на
площади сидело много женщин, торгующих виноградом, арбузами и гранатами. Есть множество книжных лавок, где на окнах, как в Англии, разложены сотни томов, брошюр, газет; я видел типографии, конторы издающихся здесь двух газет, альманахи, магазин редкостей, то есть редкостей для европейцев: львиных и тигровых шкур, слоновых клыков, буйволовых рогов, змей, ящериц.
На
площади были два-три довольно
большие каменные дома, казенные, и, между прочим, гауптвахта; далее шла улица.
Он вспомнил об обеде Корчагиных и взглянул на часы. Было еще не поздно, и он мог поспеть к обеду. Мимо звонила конка. Он пустился бежать и вскочил в нее. На
площади он соскочил, взял хорошего извозчика и через десять минут был у крыльца
большого дома Корчагиных.
Как только он прошел
площадь и свернул в переулок, чтобы выйти в Михайловскую улицу, параллельную
Большой, но отделявшуюся от нее лишь канавкой (весь город наш пронизан канавками), он увидел внизу пред мостиком маленькую кучку школьников, всё малолетних деток, от девяти до двенадцати лет, не
больше.
Но если бы пришлось пойти на
Большую улицу, потом через
площадь и проч., то было бы довольно не близко.
В Орловской губернии последние леса и площадя [«
Площадями» называются в Орловской губернии
большие сплошные массы кустов; орловское наречие отличается вообще множеством своебытных, иногда весьма метких, иногда довольно безобразных, слов и оборотов.
Их три: первая — длиной в 2 км, вторая — в 500 м и третья — самая
большая, занимающая
площадь в 6 км2.
У прочих совладельцев усадеб не было, а в части, ею купленной, оказалась довольно обширная
площадь земли особняка (с лишком десять десятин) с домом,
большою рощей, пространным палисадником, выходившим на
площадь (обок с ним она и проектировала свой гостиный двор).
С первым ударом
большого колокола в селе начиналось движение и по
площади проходили целые вереницы разряженных прихожан по направлению к церкви.
Консистория владела
большим куском земли по Мясницкой — от Фуркасовского переулка до Лубянской
площади.
Мы уже весело шагали по Басманной, совершенно безлюдной и тоже темной. Иногда натыкались на тумбы, занесенные мягким снегом. Еще
площадь.
Большой фонарь освещает над нами подобие окна с темными и непонятными фигурами.
Я заинтересовался и бросился в дом Ромейко, в дверь с
площади. В квартире второго этажа, среди толпы, в луже крови лежал человек лицом вниз, в одной рубахе, обутый в лакированные сапоги с голенищами гармоникой. Из спины, под левой лопаткой, торчал нож, всаженный вплотную. Я никогда таких ножей не видал: из тела торчала
большая, причудливой формы, медная блестящая рукоятка.
На
площади перед «Эрмитажем» барские запряжки сменились лихачами в неудобных санках, запряженных тысячными, призовыми рысаками. Лихачи стояли также и на Страстной
площади и у гостиниц «Дрезден», «Славянский базар», «
Большая Московская» и «Прага».
С годами труба засорилась, ее никогда не чистили, и после каждого
большого ливня вода заливала улицы,
площади, нижние этажи домов по Неглинному проезду.
Спустились к Театральной
площади, «окружили» ее по канату. Проехали Охотный, Моховую. Поднялись в гору по Воздвиженке. У Арбата прогромыхала карета на высоких рессорах, с гербом на дверцах. В ней сидела седая дама. На козлах, рядом с кучером, — выездной лакей с баками, в цилиндре с позументом и в ливрее с
большими светлыми пуговицами. А сзади кареты, на запятках, стояли два бритых лакея в длинных ливреях, тоже в цилиндрах и с галунами.
Номер состоял из трех высоких комнат с
большими окнами, выходящими на
площадь.
В девяностых годах прошлого столетия разбогатевшие страховые общества, у которых кассы ломились от денег, нашли выгодным обратить свои огромные капиталы в недвижимые собственности и стали скупать земли в Москве и строить на них доходные дома. И вот на Лубянской
площади, между
Большой и Малой Лубянкой, вырос огромный дом. Это дом страхового общества «Россия», выстроенный на владении Н. С. Мосолова.
Огибаем
Большой театр и Свердловский сквер по проезду Театральной
площади, едем на широкую, прямо-таки языком вылизанную Охотнорядскую
площадь. Несутся автомобили, трамваи, катятся толстые автобусы.
А до него Лубянская
площадь заменяла собой и извозчичий двор: между домом Мосолова и фонтаном — биржа извозчичьих карет, между фонтаном и домом Шилова — биржа ломовых, а вдоль всего тротуара от Мясницкой до
Большой Лубянки — сплошная вереница легковых извозчиков, толкущихся около лошадей. В те времена не требовалось, чтобы извозчики обязательно сидели на козлах. Лошади стоят с надетыми торбами, разнузданные, и кормятся.
Продолжением этого сада до Путинковского проезда была в те времена грязная Сенная
площадь, на которую выходил ряд домов от Екатерининской больницы до Малой Дмитровки, а на другом ее конце, рядом со Страстным монастырем, был
большой дом С. П. Нарышкиной. В шестидесятых годах Нарышкина купила Сенную
площадь, рассадила на ней сад и подарила его городу, который и назвал это место Нарышкинским сквером.
Московский артистический кружок был основан в шестидесятых годах и окончил свое существование в начале восьмидесятых годов. Кружок занимал весь огромный бельэтаж бывшего голицынского дворца, купленного в сороковых годах купцом Бронниковым. Кружку принадлежал ряд зал и гостиных, которые образовывали круг с огромными окнами на
Большую Дмитровку с одной стороны, на Театральную
площадь — с другой, а окна белого голицынского зала выходили на Охотный ряд.
Был такой с основания конки начальник станции у Страстной
площади, Михаил Львович, записной нюхарь. У него всегда
большой запас табаку, причем приятель-заводчик из Ярославля ящиками в подарок присылал. При остановке к нему кучера бегут: кто с берестяной табакеркой, кто с жестянкой из-под ваксы.
На
площадь, конечно, нас не пустили, но лакей Гандыло, который убежал туда за толпой, рассказывал потом в кухне с
большим увлечением, как на эшафоте палач уложил «смертоубийцу» на «кобылу», как расправлял кнут и при этом будто бы приговаривал...
Для купанья нам приходилось пройти
большие пустыри Девичьей
площади (Plac panienski), которая приводила к старому девичьему монастырю (кляштор).
Теперь Дербинское занимает
площадь больше чем в квадратную версту и имеет вид настоящей русской деревни.
Большая часть
площади, которая занята теперь под пашней и покосом, недавно еще была болотом, но поселенцы, по совету г. Я., выкопали канаву до Найбы, в сажень глубины, и теперь стало хорошо.
В самой середине нашего укрытия из воды сантиметров на двадцать поднимался
большой плоский камень
площадью в восемь квадратных метров. Поверхность его была покрыта бурыми водорослями и раковинами. В другое время я сделал бы вывод не в пользу нашего убежища, но теперь мы все были рады, что нашли тот «угол», о котором мечтали в открытом море и который, как нам казалось, мог защитить нас.
— Отсюда далеко: у
Большого театра, дом Мытовцовой, почти тут же на
площади, в бельэтаже… У ней
большого собрания не будет, даром что именинница, и разойдутся рано…
Старухи хохлушки в
больших сапогах и выставлявшихся из-под жупанов длинных белых рубахах, с длинными черемуховыми палками в руках, переходили
площадь разбитою, усталою походкой, не обращая внимания ни на кого.
В восемь часов на церкви зазвонил
большой колокол, и оба мочеганских конца сошлись опять на
площади, где объявляли волю.
Ровно в девять часов на церкви загудел
большой колокол, и народ толпами повалил на
площадь.
От конторы шла по берегу пруда
большая квадратная
площадь.
Вскоре за тем на
площади стал появляться народ и с каждой минутой все
больше и
больше прибывал; наконец в приказ снова вошел голова.
После полудня, разбитая, озябшая, мать приехала в
большое село Никольское, прошла на станцию, спросила себе чаю и села у окна, поставив под лавку свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую
площадь, покрытую затоптанным ковром желтой травы, волостное правление — темно-серый дом с провисшей крышей. На крыльце волости сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе и курил трубку. По траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в землю и покачивала головой.
Вланг посмотрел и донес, что на
площади, и о бомбе
больше речи не было.
— Давайте, — сказал Венсан, — пойдем, благо времени у нас много, по
Большой Никитской, а там мимо Иверской по Красной
площади, по Ильинке и затем по Маросейке прямо на Чистые пруды. Крюк совсем малый, а мы полюбуемся, как Москва веселится.
Направо
большая изба, в которой ютится семейство хозяина и пускается черный народ, прямо — две небольшие"чистые"горницы для постояльцев почище, с подслеповатыми, и позеленевшими окнами, из которых виднелась
площадь, а за нею Волга.
На
большой торговой
площади, внутри Китай-города, было поставлено множество виселиц. Среди их стояло несколько срубов с плахами. Немного подале висел на перекладине между столбов огромный железный котел. С другой стороны срубов торчал одинокий столб с приделанными к нему цепями, а вокруг столба работники наваливали костер. Разные неизвестные орудия виднелись между виселицами и возбуждали в толпе боязливые догадки, от которых сердце заране сжималось.
Здесь было довольно тихо. Луна стала совсем маленькой, и синяя ночь была довольно темна, хотя на небе виднелись звезды, и
большая, еще не застроенная
площадь около центрального парка смутно белела под серебристыми лучами… Далекие дома перемежались с пустырями и заборами, и только в одном месте какой-то гордый человек вывел дом этажей в шестнадцать, высившийся черною громадой, весь обставленный еще лесами… Эта вавилонская башня резко рисовалась на зареве от освещенного города…
Повернув туда голову, лозищанин увидел, что из переулка, на той стороне
площади, около
большой постройки, выкатился клуб золотистой пыли и покатился к парку.